Легенда о бобре

Легенда о происхождение ныне царствующих маньчжурской и корейской династий.

В провинции Хон-чион, в округе Хориен, в деревне О-це-ами, жил Цой (предводитель дворянства), и у него была молодая дочь Цой-си. Однажды, проснувшись утром , она ощупала возле себя какого-то мохнатого зверя, который тот час же уполз. Она зажгла лучину, но в комнате никого не оказалось. Она рассказала об этом родителям, и, после долгого совещания, было принято следующее решение. Если еще раз зверь придет, то она, притворившись спящей, привяжет к его ноге конец клубка длинной шелковой нитки. Так Цой-си и поступила. Когда настал день, то ниточка привела отца Цой-си к озеру, которое
называется Хан-тон-дзе-дути. Нитка уходила под воду, и когда отец потянул за нитку, на поверхности всплыл бобер, опять нырнул и больше не появлялся, а нитка оторвалась.
Через десять месяцев Ной-си родила мальчика, цветом кожи до того желтого, что его назвали Норачи*. Он вырос, был нелюдим и кончил тем, что, женившись, поселился на озере своего отца, потому что бобер и был его отец. Он любил воду и плавал, каки отец его, бобер.
Однажды родоначальник рода Ли-чай (родоначальник теперешней маньчжурской династии), из Когнского округа, деревни Сорбой, увидел во сне, что из озера, где жил бобер, вылетел в небо дракон, а явившийся в это время белый старик сказал ему:
- Это умер бобер. Кто опустится на дно озера, где стоит дворец бобра, и положит кости отца своего в правой комнате от входа, тот будет китайским императором, а чьи кости будут лежать в левой комнате, тот будет корейским.
Проснувшись, Ли-чай вырыл кости своего отца и с Тонгамой (зарыватель костей) и с костями отца отправился к озеру Хан-тон-дзе-дути. Но так как Ли-чай не умел плавать, то он и просил Норачи положить кости его отца во дворце бобра. При этом Ли-чай обманул Норачи.
- Я открою тебе все, - сказал Ли-чай, - там две комнаты: правая и левая. Чьи кости будут лежать в правой, тот будет корейским императором, а чьи в левой - китайским. Положи кости отца своего в левой, а с меня довольно будет и корейской короны.
Так Ли-чай хотел обмануть Норачи. Но Норачи поступил как раз наоборот, а на вопрос Ли-чай, зачем он так сделал, сказал:
- Для твоего же рода лучше так, а мне просто больше понравилась правая комната.
Ли-чай должен был помириться с своей долей и просил Норачи о вечной дружбе между их родами. Норачи согласился. Прошло время, и у Норачи родились один за другим три сына. Третий сын - Хан, имел страшное, волосами обросшее лицо, а взгляд такой, что на кого он смотрел, тот падал мертвый. Поэтому он никогда не выходил из комнаты и всегда сидел с закрытыми глазами.
Ли-чай умер, а сыну его приснился сон, что в колодце, близ озера Хан-тон-дзе-дути, лежит китайская императорская сабля. И опять белый старик сказал ему:
- Владелец этой сабли - китайский император.
Поэтому, проснувшись, сын Ли-чая отправился к озеру, нашел там колодец, а в нем саблю. Так как все уже называли Хана будущим повелителем Китая, то сын Ли-чая задумал убить его этой саблей. Пользуясь дружбой отцов, он пришел к Норачи и стал просить его показать ему Хана.
Напрасно Норачи отговаривал его, понимая опасность. Сын Ли-чая настаивал, и в силу дружбы Норачи не мог ему отказать. Но, когда сын Ли-чая вошел в комнату Хана и тот открыл глаза, хотя и не смотрел ими на гостя, сын Ли-чая так испугался, что положил саблю к ногам Хана и сказал:
- Ты император, тебе и принадлежит эта сабля.
Хан, ничего не ответив, закрыл глаза, а Норачи поспешил вывести своего гостя из комнаты сына.
- Я знаю своего сына, - сказал Норачи, - спасайся скорее. Я дам тебе его лошадь, которая вышла к нему из озера и которая бежит тысячу ли* в час. Сын Ни-чая вскочил на эту лошадь и скрылся, когда с саблей в руках вышел из своей комнаты Хан.
- Где тот, кто принес эту саблю? - спросил он отца.
- Он уехал.
- Надо догнать его и убить, чтобы преждевременным оглашением не испортил он дело.
Хан хотел сесть на свою лошадь, но оказалось, что на ней-то и исчез гость.
- Тогда нельзя медлить ни минуты!
И, собрав своих маньчжур, Хан двинулся на Пекин. Он и был первым императором из маньчжуров. Он настроил множество крепостей, и камни для них из моря подавал Натхо, тот самый Натхо, который выбросил камни для знаменитой Китайской стены. А
когда спросили, кто из моря подает камни, Натхо только на мгновение высунул свою страшную голову из воды. Художник, бывший здесь, успел все-таки срисовать его, и с тех пор голова Натхо, вместе со священной птицей Хаги*, служит украшением
входов в храм.

Примечания:

Норачи - рыжий.
Ли - мера длинны, приблизительно треть версты.
Хаги - аист.