Сказка о мудром ишаке

В очень давние времена, говорят, был у одного престарелого чабана старый и умудренный опытом ишак. Чабан очень любил своего ишака и не упускал случая похвалиться им.
— Мой осел, да продлит Аллах его дни, гораздо умнее визирей нашего падишаха, — говорил он во всех кофейнях.
Однажды слона чабана достигли царственных ушей.
— Как смеет голый чабан сравнивать своего плешивого ишака с моими любимыми визирями?! — закричал в гневе падишах. — Немедленно привести ко мне дерзкого нечестивца!
Стража тотчас же разыскала старика и доставила его перед грозные очи властителя.
— Ну, — сказал падишах, — отвечай мне прямо, как осмелился ты, мелкий червяк, унижать моих визирей такими кощунственными уподоблениями?
Чабан, нисколько не смутившись, посмотрел султану в глаза и сказал:
— О, мудрейший из мудрых, властелин над властелинами, шахиншах. Я ведь не попусту говорю, что мой осел, да будет благословен час его рождения, умней, чем твои любимцы визири. Поверь мне, что моими устами говорит так чуть ли не сам Аллах. Однажды я ехал на этом осле через мост, на котором было немало дыр и щелей. Как ни был осторожен мой осел, а все-таки попал он одной ногой в дыру и повредил себе колено. И с тех пор, сколько бы ни приходилось мне проезжать через тот мост, мой мудрый осел, да будет над ним благословение пророка, ни за что не хотел переходить по этому месту, где была дыра. Он всегда благоразумно обходил ее, помня о том, что с ним случилось. Скажи же теперь, о царь царей, так ли благоразумно поступают твои визири?! Я давно живу на свете и видел своими глазами, сколько их перевешал ты за слишком уж явное воровство, вероломство и взяточничество. И ни один из них никогда не хотел учесть опыта своих предшественников и сделать так, чтобы злоупотребления не бросались в глаза. Сколь ни широк мост узаконенных тобой злодеяний, а все-таки не могут твои визири ловко обходить встречающиеся на нем узкие щели выпущенных для вида законов. Как можешь ты, спрошу теперь я, сравнивать после этого моего мудрого осла с этими дураками?!
Ничего не оставалось сделать падишаху, как согласиться с доводами чабана и, наградив его попоной для ишака, от пустить невредимым из дворца.