Сикулума

Вот послушайте нтсоми — сказку. У одного человека была жена. Она родила немого мальчика. Поначалу никто не знал, что он немой, но когда он подрос, стало ясно, что говорить он не умеет — все его сверстники уже говорили, а он все молчал и молчал. Когда он чего-то просил, то указывал на это пальцем. Да, он объяснялся руками, но уши его не слышали, а язык не говорил.

Его мать опять забеременела и вновь родила мальчика. Мальчик вырос и в положенный срок заговорил. Он был нормальным ребенком — вот и заговорил. Имя немого мальчика было Сикулума. А того, что умел разговаривать,— Ситшалотшалвана.

Время шло, дети росли, покуда не стали большими. Вот они стали большими, стали играть в разные игры. А у них был дед — отец их отца. Старик любил сидеть у крааля, греясь на солнышке и наблюдая игры своих внуков с другими мальчиками.

Однажды пролетали птицы. Пролетали слева направо. Пролетали, сбившись в плотную стаю. Вслед за ними появилась еще одна стая, она тоже летела слева направо. И еще три такие же стаи промчались. На пятый раз старик не вытерпел и сказал:

— Ох-хе, ох-хе! В мои времена, когда я был мальчиком, птицы не осмелились бы на такое — пролетать у нас над головами, а мы бы, мальчики, сидели спокойненько, смотрели бы на них и не побили! Что это за нынешние мальчики? Эх, был бы я снова мальчиком!

Ситшалотшалвана услышал это и обратился к другим мальчикам с такими словами:

— Вы слышали, что сказал мой дедушка? Так давайте наберем палок и будем бросать их в птиц!

Мальчики вскочили и обратились к тому, кто не умел говорить, к Сикулуме. Они жестами объясняли ему, что надо бросать палки в пролетающих птиц. Наконец он понял, чего от него хотят, поднялся, и взял палку, и метнул в птиц. Оказалось, Сикулума, даром что говорить не умел, лучше всех бросил палку.

И мальчики отправились в путь, по дороге бросая палки в пролетавших птиц и двигаясь в ту же сторону, куда они летели. Всякий раз, как над их головами проносилась стая, мальчики бросали палки и на лету сбивали птиц, потом подбирали тушки и шли дальше. Шли они, шли с утра и до самого захода солнца, не останавливаясь и не оборачиваясь. Наконец дошли до места, где решили устроить привал. Младших мальчиков послали за хворостом, потом развели огонь, зажарили птиц и наелись досыта. А наевшись, уснули. Крепко спали они до утра, утром проснулись, смотрят: птицы, как и вчера, проносятся стаями у них над головами, проносятся слева направо.

И мальчики сказали:

— Что ж, пойдем и мы!

И отправились они вслед за птицами, и шли, сбивая их палками, и переходили реку за рекой, с одного места на другое, из страны в страну, но птицам, казалось, не было конца! Улетала одна стая — прилетала другая! Солнце садилось, а мальчики все еще шли и били птиц. Наконец они сказали:

— Давайте отдохнем! Мы поджарим этих птиц. Пусть младшие соберут хворост!

И младшие набрали много хворосту, а старшие развели огонь и поджарили птиц. Потом все легли спать. Проснулись они утром, а птицы все летят и летят! И снова мальчики решили:

— Пойдем вслед за ними!

Запаслись они новыми палками, поскольку часть старых пропала во время охоты, и пошли вслед за птицами. На закате очутились они в совсем незнакомых местах, а тут и солнце село. Смотрят мальчики: вдалеке горит огонь домашнего очага.

— Давайте пойдем на огонь! — сказали они.

— Мы устали спать на голой земле!

— Давайте поспим в доме!

— Попросимся на ночлег!

И тут случилось неожиданное: заговорил вдруг мальчик, тот самый, что не умел разговаривать! И первые его слова были такие:

— Нет, Ситшалотшалвана, мой младший брат! Не веди ребят к этому дому, в этом доме нельзя спать! В этот дом нет входа. Если мы войдем туда, ребята умрут!

Ситшалотшалвана вскочил на ноги, вслед за ним — остальные мальчики, и воскликнули они в изумлении:

— Йо! Наконец вождь заговорил!

— Йо! Выходит, он мог говорить и прежде, а мы-то думали, что он немой!

— Стоило нам затеять эту охоту, чтобы услышать в конце концов, как он говорит!

Ситшалотшалвана же сказал:

— Уйти отсюда?! Уйти?! Вы слышали: он сказал, чтобы мы не оставались на ночлег в этом доме! Он же ничего не понимает! Он ведь заговорил первый раз в жизни! Он, такой большой, не говорил до сих пор ни слова! Он ничего не понимает и не знает, что говорит! Пойдемте! Пойдемте!

И мальчики пошли. Сикулума молчал, не произнес больше ни слова. Они подошли к дому. Там никого не было. Они увидели только миски, и во всех мисках была еда! Мальчиков было двенадцать, и мисок было двенадцать. Вошли мальчики в хижину, и Ситшалотшалвана сказал: — Ну что? Вы понимаете, что мы чуть было не лишились еды из-за Сикулумы? Из-за Сикулумы, который только учится говорить. Который говорит слова, а их значения не понимает. О нас тут позаботились! Нас тут ждали! Взгляните на миски! Их столько же, сколько нас,— двенадцать! Раз, два, три, четыре, пять... десять, одиннадцать, двенадцать! Это специально для нас приготовили угощение! Поедим, друзья!

Так говорил Ситшалотшалвана.

Тогда заговорил Сикулума. Он сказал:

— Нет, друзья, не ешьте эту еду, она не для нас приготовлена! Она принадлежит хозяйке этого дома, которая в положенный срок появится! Говорю вам: нельзя спать в этом доме! Иначе умрете!

Мальчики встали и засвистели: витьо, витьо, витьо,— переглядываясь друг с другом.

— Вождь хорошо сказал!

— Стоило нам пойти за птицами, чтобы услышать наконец его слова!

Но Ситшалотшалвана сказал:

— Уйти отсюда?! Сикулума сам не знает, что говорит! Он опять несет вздор! Как можно говорить, что эти блюда не для нас приготовлены, когда ясно, что это для нас угощение! Ешьте!

Сказавши так, Ситшалотшалвана взял одну миску и стал есть. И мальчики тоже стали есть — они уважали Ситшалотшалвану, да и возражал ему только Сикулума, а он ведь говорил первый раз в жизни, что он мог знать?

Насытившись, мальчики уснули, и спали они очень крепко. Один только Сикулума не спал, а сидел рядом с ними бодрствуя. Все мальчики спали, и Ситшалотшалвана спал. Тут кто-то вошел в дом. Сикулума разглядел, что это была женщина. Она сказала:

— Йо-йо-йо-йо! Кто здесь? Кто съел мою еду? Всю еду, все двенадцать мисок! А! Да тут для меня подарочек! Я, пожалуй, начну с этого мальчика, потом съем того, затем того, того, того, того и еще того и закушу вот этим!

Сикулума сидел тихонько и все слышал, а мальчики все спали и спали. Сикулума стал их щипать, тормошить, пихать. Он очень испугался.

А та женщина вышла из дому, да, она вышла.

Сикулума будил товарищей:

— Вставайте, вставайте! Беда! Пришла хозяйка дома и желает знать, кто съел ее еду, все двенадцать мисок! Она сказала, что съест вас всех и закусит мною. Нельзя больше спать, возьмите палки и пойдем!

Мальчики согласились. Они сказали:

— Как мы тебе благодарны, что ты заговорил!

Но младший брат, Ситшалотшалвана, потянулся и сказал:

— Уйти отсюда! Ты опять принялся за свое! Что говорит Сикулума? Он ничего не понимает! Он только учится говорить! Кто эта хозяйка, о которой он рассказывает? Только Сикулума видел ее! Только он слышал, что она говорит! Но мы-то, мы не видели ее!

Мальчики сказали:

— Нет, мы уйдем!

— Ну что ж, пошли, раз вы этого хотите. Отправились они в путь и спустя какое-то время вышли на большую дорогу, большую белую дорогу, и увидели в отдалении деревню со многими домами. Но в той деревне никого не было! Ни в одном доме ни единого человека! Ни собаки, ни быка, ни овцы, ничего — только пустые жилища. Лишь в одном доме, казалось, кто-то жил. Это был белый дом, стоявший на окраине деревни. Над крышей вился дымок, значит, там кто-то был. Ситшалотшалвана сказал:

— Давайте пойдем по этой дороге и зайдем в этот дом. Хочется пить.

Опять возразил Сикулума:

— Нет, Ситшалотшалвана, нельзя нам ходить по этой дороге! Это опасно. Ребята умрут, если пойдут по ней. Неспроста в деревне нет никого. Кто-то погубил людей в деревне! И тот, кто погубил всех, находится в этом доме!

— Спасибо, вождь! — воскликнули мальчики.— Ты верно говоришь!

Однако младший брат, Ситшалотшалвана, заупрямился:

— Свернуть с дороги? Какой вздор! За что вы благодарите его? Что он понимает? Да ничего! Продолжим путь! Пойдем!

Сказавши так, упрямец пошел по дороге, а мальчики — вслед за ним. И Сикулума пошел с ними. Но едва они прошли немного, случилось нечто ужасное: один из мальчиков умер. Упал бездыханный и остался лежать на дороге. Остальные пошли дальше, никто не разговаривал. Казалось, мальчики теперь поняли, что участь их предрешена — всех ожидает смерть. Вскоре упал бездыханный и второй мальчик. Они оставили его посреди дороги, а сами продолжили путь. Умер третий, затем четвертый. Ситшалотшалвана волновался все больше и больше. Теперь он понимал, что рано или поздно придет и его черед и он тоже умрет,— всякий, кто ступал на эту дорогу, умирал странной смертью!

Прошли еще немного — умер пятый мальчик. Они и его оставили на дороге. Они сами не знали, куда ведет эта дорога, не знали, вернутся ли домой, потому что потеряли направление. Птиц больше не было, они улетели. Мальчики были одни. Они брели и брели в темноте, не различая местности. Они заблудились! Но все же продолжали путь. Умер шестой мальчик. Они шли дальше, а вскоре умер седьмой. Вот уже совсем близко тот дом на окраине деревни. Теперь дети не сомневались, что в нем кто-то есть. Умер восьмой, следом за ним — девятый. Осталось в живых только трое, но через несколько шагов упал бездыханный десятый. Только двое продолжали путь — Сикулума и Ситшалотшалвана. Только двое из двенадцати уцелели. Подошли они близко к дому, и Ситшалотшалвана сказал:

— Сикулума, я один войду в этот дом. Хочу увидеть, кто убивает людей, что он делает такого, чтобы дорога была убийственной для людей! Пусть даже я сам умру при этом.

— Нет, сын моего отца, не ходи туда,— отвечал Сикулума.— Мы и так, считай, на шаг от гибели. Уж лучше умереть на дороге. Не надо только выводить его из дома!

Возразил младший брат:

— Видишь, опять ты говоришь глупости! Даже теперь, на краю гибели, ты несешь вздор! Я войду один! Оставайся, если хочешь, на дороге, а я желаю его увидеть!

Сказавши так, младший брат вошел в дом. Он вошел, а тот, кто жил в этом доме, спал в комнате, его сон сторожило странное существо с одной рукой и одной ногой. Это была женщина. При появлении мальчика она воскликнула:

— Ох-ох-ох-ох! Это что за человек? Бывал ли прежде в этой стране хоть кто-то похожий на него? Не бывал!

Ситшалотшалвана ответил свирепо:

— Эй! Дай мне воды! Я хочу пить! Она сказала:

— О достойное дитя, зачем ты сюда пришел? Я боюсь смотреть, как умирают люди! Выйди за дверь, тогда я дам тебе воды.

— Я не выйду! Дай мне воды немедля!

Женщина набрала воды, подала ему, и он выпил, а потом спросил:

— Вон тот, что спит здесь, он и есть губитель людей?

Мальчик ткнул палкой в спящего. Тот проснулся, вскочил и одним ударом переломил мальчику хребет. Переломил и бросил наземь. Умер Ситшалотшалвана.

Едва Сикулума понял, что убит его брат, он пошел прочь, подальше от этого дома. Пошел не оборачиваясь. При первой возможности свернул с белой дороги на тропинку.

Вот идет он по тропинке и чувствует, что хочется пить. Поискал воду тут, поискал там, но не смог найти. Потыкал палкой туда, потыкал сюда — нет воды! Вдруг из болотца доносится голос:

— Сикулума! Сикулума! Ты причиняешь нам боль своей палкой! Подымись повыше, там есть вода.

Он бережно понес палку в руке, не касаясь ею даже земли. Поднялся повыше, там и впрямь была вода. Он напился, затем встал и пошел дальше, а сам диву дается: «Кто это там говорил в болотце?»

Так ничего и не поняв, он брел по тропинке дальше. Вдруг видит: бежит ему навстречу его собака, та самая собака, которую он оставил дома. Она появилась неожиданно, мокрая и голодная, и бежала, высунув язык и тяжело дыша. Собака подошла к нему, помахивая хвостом. Сикулума пошел за собакой, потому что знал: раз собака его отыскала, то она же его и приведет домой.

Солнце зашло. Он уснул, усталый. Собака легла рядом. На рассвете они опять тронулись в путь — впереди собака, следом за ней Сикулума. Так шли они целый день. Солнце село, и он уснул. Собака спала рядом. Утром — снова в путь, и вдруг Сикулума увидел: да это ж родные места!

Правда, еще далеко до дома, но теперь они с собакой шли по родной земле — это было ясно.

Наконец мальчик пришел в свою деревню, но он не стал заходить в дом. Встал на пороге и громко заплакал. На его плач вышла бабушка и спросила, почему он плачет. Она спросила его знаками — она ведь не знала, что Сикулума уже умеет разговаривать.

Но внук в ответ произнес:

— Нет больше, бабушка, в живых тех, с кем я отправился в путь, нет их больше в живых! Все они погибли по вине Ситшалотшалваны. Он и сам погиб. Никто не вернулся — только я один. Позови всех наших соседей, пусть отцы узнают, почему их дети не возвратились.

И он умолк. Больше ни слова не произнес. Созвали всех соседей, созвали отцов погибших детей, а когда они собрались, кто-то сказал:

— Пусть вождь говорит! Пусть расскажет, как было! Сикулума встал и начал свой рассказ:

— Однажды мы, мальчики, отправились вдогонку за птичьими стаями. Нас было двенадцать. Теперь, кроме меня, никого не осталось в живых, моего младшего брата тоже нет в живых. Он умер последним. В начале третьего дня мы увидели огонь очага, и Ситшалотшалвана предложил: «Пойдем туда!» В тот день я и заговорил. Я сказал, что туда нам нельзя идти, иначе все мы умрем...

И Сикулума рассказал все как было. Тут послышались всхлипы женщин, рыдания матерей. Все были здесь, и всеми овладела глубокая скорбь, и начался великий плач по умершим.

Потом мужчины сказали:

— Нет, нельзя обвинять одного, все дети равно виновны, и все равно поплатились жизнью. Они без спросу охотились на птиц. Никто не понуждал их к этому, они сами так захотели. Нам надо быть благодарными за то, что вернулся хоть один — старший сын вождя, что он уцелел и пришел, чтобы рассказать нам, что случилось с остальными, почему их нет здесь.

Так сказали мужчины и разошлись. Тогда Сикулума сказал:

— Я хочу, чтобы надо мной совершили обряд обрезания, я хочу стать взрослым мужчиной.

— Что ж, хорошо,— согласились родные.

Опять собрались мужчины, выслушали пожелание мальчика и сказали:

— Но как же это сделать? Ведь не осталось в живых ровесников Сикулумы, а в нашем народе не принято делать обрезание одному мальчику, тем более сыну вождя. Рядом должны быть его друзья, двое из которых будут поддерживать того, над кем совершают обряд.

— Ну что ж, соберем мальчиков помоложе. Многие привели своих детей:

— Пусть сделают обрезание нашим мальчикам, нельзя, чтобы над сыном вождя совершили обряд в одиночестве! Ничего, что мальчики малы, они выдержат!

Наконец собралось столько мальчиков, сколько пальцев на обеих руках, ровно десять. Двое из них должны были поддерживать Сикулуму.

Когда обряд был совершен и пришло время мальчикам выходить из хижины уединения, Сикулума вновь заговорил. Он вообще говорил очень редко, только в случае крайней необходимости. Итак, он произнес:

— Я не покину хижину уединения! Я выйду отсюда только тогда, когда смогу накинуть на плечи каросс из знаменитого набулеле! Иначе я не выйду!

Кто-то спросил:

— Что это значит? Что такое каросс? И кто таков набулеле?

Сикулума ответил:

— Каросс — это мантия из шкуры, а набулеле — знаменитое речное чудовище. Оно живет в воде. Надо его выманить из водных глубин! Надо снять с него шкуру и продубить как следует, чтобы она стала моим кароссом! Я не выйду, покуда мне не принесут каросс из шкуры набулеле.

— Как же нам быть? Кто осмелится войти в речные глубины? Как это сделать? — спросили люди.

— Надо сделать так: испечь хлеб, наполнить им три корзины, чтобы тот, кто отправится в путь, мог добраться до того места, где живет набулеле.

— Но кто же сможет сделать это?

— А скажи-ка нам, когда набулеле выходит на берег, он ест людей? Он опасен?

Сикулума ответил:

— Да, набулеле иногда выходит на берег, и тогда он хватает людей и съедает. Но я могу повторить лишь одно: мне нужен каросс из его шкуры!

— Это трудное дело! — сказали мужчины.

— Надо как следует все обдумать! — сказали мужчины.

— Я не желаю ничего обдумывать! Я сказал, что мне нужен набулеле — вот и все!

Мальчики вышли из хижины на следующий день.

— А я останусь здесь, даже если случится пожар. Я не вернусь домой, пока мне не принесут каросс,— стоял на своем Сикулума.

— Что ж, мы выполним твою просьбу,— согласились мальчики и отправились домой.

Там они намололи муки. Намололи муки, испекли хлеба. Испекли хлеба, наполнили три корзины. Корзины взяла сестра вождя — та девушка, что готовила для него еду, пока он был в хижине уединения. Она сказала:

— Пойду я! Я разыщу каросс для сына моего отца, каросс, который ему нужен, чтоб выйти из хижины. И пусть пожиратель людей съест меня. Пусть, я не боюсь!

Наутро товарищи Сикулумы отправились в путь, и девушка вместе с ними. Они шли, шли, наконец увидели широкую реку. Ту реку, в которой, наверное, жил набулеле. Они подошли к берегу, и бросили в воду хлеба, и закричали:

— Набулеле! Набулеле! Выходи!

Молчание. Юноши пересекли реку, и кто-то сказал:

— В этой реке его нет! Пошли дальше.

И опять они долго скитались в поисках другой большой реки. И вновь набрели на широкую реку, и отыскали в ней глубокий омут. Подошли, и бросили хлеб, и закричали:

— Набулеле! Набулеле! Выходи! Но и здесь не было набулеле.

Отправились юноши дальше. Вновь увидели широкую реку. Подошли они к берегу, бросили хлеб и закричали:

— Набулеле! Набулеле! Выходи!

Вода в омуте заволновалась, забурлила, вспенилась, вздыбилась! Она стала коричневой! Красной! Зеленой! Девушка приказала спутникам:

— Вы все бегите! Заберите с собой весь хлеб! И все время глядите на меня! Не упускайте меня из виду ни на единый миг!

Побежали юноши, но глядели на девушку, все время глядели. И вот вышел из воды набулеле. Девушка тоже побежала, когда он вышел. Он был таким огромным — никогда она таких не видала! Он не походил на лошадь — был стократ ее больше! Он ни на кого не походил, этот чудовищный набулеле! Он был таким большим, что если бы вошел в крааль для скота, то заполнил бы собою весь крааль! Вот девушка и побежала. А набулеле — за ней. Но она быстро бежала, а он шел медленно: топ-топ-топ. Она бежала, бежала, неслась как стрела. Когда он остался далеко позади, девушка присела дух перевести. Потом, когда он приблизился, она положила на землю хлеб и вновь побежала. Он остановился, схватил хлеб и проглотил его, потом опять стал преследовать девушку, но не бегом, а медленным шагом. Наконец она приблизилась к тому месту, где ее поджидали спутники. Они встретили ее такими словами:

— О! Нам здесь нельзя оставаться! Он подошел слишком близко!

— Уйдем отсюда поскорей, он уже рядом!

— Оставайся здесь сама, а мы боимся, он такой большой и страшный!

Юноши ушли, они покинули девушку. Она же крикнула им вслед:

— Хоть вы и оставили меня одну, сделайте так, как я вам приказываю. Отойдите на безопасное расстояние и не спускайте с меня глаз, чтобы вы могли рассказать дома, как он съел меня! Следите за мной! Выберите место, откуда все видно!

Юноши согласились и убежали. Девушка стала ждать набулеле. Вот он подошел совсем близко, она положила на землю хлеб и побежала дальше... Так она поступала до тех пор, пока не добралась до родной деревни. Она закричала:

— Люди! Возьмите ружья и застрелите его! Но не подходите близко, стреляйте с дальнего расстояния. Будьте осторожны, мы ведь не знаем, возьмет ли его пуля!

Все мужчины деревни взяли ружья, а кому не хватило ружей, взяли копья. День уже был на исходе, солнце садилось. Девушка подходила все ближе, а следом за ней топало чудовище. Девушка вошла в крааль. Она посоветовала мужчинам спрятаться в доме. Чудовище войдет в крааль — ему ведь нужна девушка!

— А когда он войдет в крааль и повернется к вам спиной, выходите со своим оружием и приступайте к делу! Я же спрячусь в дальнем углу крааля!

Все жители деревни заперлись в домах, самые смелые подглядывали в щелки. Вступило чудовище в деревню — и все завопили от ужаса. Завопили женщины и мужчины, завыли и прижались к стенам собаки. Все живое попряталось и сжалось от страха, потому что набулеле ни на что, кроме себя, не походил, это было что-то невиданное! Люди орали в своих домах и поспешно запирали двери!

А набулеле ни на кого не обращал внимания, его не тревожили крики людей. Он оставался один на один с девушкой! Она вошла в крааль, и он — следом за ней. Тут мужчины схватили оружие, и двенадцать человек разом выстрелили. Чудовище дернулось, но продолжало двигаться. Тогда выстрелили еще двенадцать человек. Стало ясно, что набулеле ранен. Он рухнул на землю, не в силах подняться. Тогда стали бросать в него копья и бросали, пока не забили насмерть. Люди одолели чудовище!

Потом сняли с него шкуру и выкроили три каросса — как раз столько, сколько требовалось: для Сикулумы и двух мальчиков, поддерживавших его во время обряда. Мясо чудовища выбросили, потому что не знали, пригодно ли оно в пищу людям. Оно досталось собакам и свиньям деревни — они питались им целый месяц. И на следующий месяц оно еще не кончилось, его ели все собаки деревни и все свиньи деревни.

Спустя некоторое время мантии были готовы, и все отправились к вождю в хижину уединения. Была сложена песня о том, как юноши выводят вождя из хижины, набрасывая на его плечи каросс. Каросс был вывернут мехом внутрь, потому что, когда мех был снаружи, все убегали в страхе. Так и следовало носить каросс — мехом к телу. Люди приблизились к хижине и остановились во дворе.

Здесь они разложили циновки и уселись на них. Юношу посвящали в мужчины, и ему принесли подарки. Все поздравляли вождя и тех двоих, что поддерживали его, а также всех остальных, прошедших обряд обрезания. Надо было, чтобы все двенадцать вошли в хижину и оставались там, пока для них готовилась еда. Они, как это принято, натерли свои тела красной глиной. А когда они вышли из хижины, Сикулума заговорил:

— Я не пойду домой! Все могут вернуться, а я останусь здесь! Я вернусь только тогда, когда у меня будет жена!

— О!

— Это что за новости?!

— Слыханное ли дело — отказываться вернуться домой?

— Где это видано — возвращаться домой только, когда приведут жену?

Но юный вождь упрямо стоял на своем и отказывался от еды. Больше он не произнес ни слова. Все уже знали, что он говорит лишь тогда, когда ему есть что сказать.

— Как нам теперь быть, друзья?

— Что же это такое? Он не желает больше с нами разговаривать!

— Уж если он что сказал, то сказал!

— Трудную задачу он нам задал!

Делать нечего, товарищам Сикулумы следовало отправляться домой. Их снова натерли красной глиной, приготовили для них еду, они поели. Все, что положено, было сделано. Для них пели, их научили мужским песням и пляскам.

Сикулума же оставался в краале. Ему принесли в крааль еду, но он отказался:

— Я не стану есть! Я же сказал вам: я приму пищу только тогда, когда у меня будет жена! Я желаю жениться на дочери Мангангедоло!

Кто-то сказал:

— О, страна Мангангедоло так далеко! Как нам туда добраться?

— Те, кто хочет жениться на девушках этой страны,— пропащие люди!

— Женихи не возвращаются оттуда!

Сикулума больше не проронил ни слова, так и уснул без еды. На рассвете созвали народ.

— Юный вождь говорит, что ему нужна жена. Его товарищи, как водится, должны отправиться вместе с ним. Он хочет взять в жены девушку из Мангангедоло! Ничего нет более странного, чем желание жениться на дочери Мангангедоло!

Мужчины сказали: — Все, что он говорил до сих пор, было разумно. Даже те мальчики, что погибли, умерли не по его вине. Он предупреждал их. Они потому и умерли, что пренебрегли его словами! Мы же не станем пренебрегать тем, что он говорит! Мы приведем ему своих сыновей, и пусть они отправятся вместе с ним и выберут для него невесту.

Пришли пятеро юношей, сам Сикулума был шестым, да еще пришли двое поддерживавших его. Всего, стало быть, собралось восемь человек. И отправились они ввосьмером в Мангангедоло.

Шли они, шли, вдруг встретили мышь. Та как раз перебегала дорогу. Увидев юношей, мышь остановилась и воскликнула:

— Сикулума! Он ответил:

— Х-н-н-н?

— Послушай, сын вождя, зарежь меня, положи мою шкурку в мешок и возьми с собой! А тушку спрячь здесь, в траве. Я помогу тебе там, куда ты отправляешься!

— Хорошо, я согласен, но разве ты знаешь, куда я иду?

— Ты идешь в Мангангедоло за невестой! Я подскажу тебе путь. Видишь тот холм?

— Да!

— Это головы! Головы тех, кто искал жен в Мангангедоло! И ваши головы будут лежать на этом холме! Но если ты положишь мою шкурку в мешок, я дам тебе хороший совет, как избежать гибели.

Сикулума выполнил просьбу мыши и пошел с друзьями дальше. Когда они добрались до цели, мышиная шкурка сказала:

— Запомни, Сикулума! Тебя приведут к прекрасному дому, прекраснейшему из прекрасных! Не входи в него! Скажи: «Мы не остановимся в прекрасном доме, отведите нас туда, где привязывают телят на ночлег и где спит домашняя птица». Тебе принесут красивую новую циновку. Но ты откажешься на ней спать. Скажи, чтоб тебе принесли старую дырявую циновку. Потом тебе подадут еду на новой посуде. Ты откажешься есть на новой посуде. И еще: постарайся не наступать на кротовые норы, ходи по траве, не ступай по дороге, где растет трава. Утром пусть вся твоя свита соберется в краале для скота. Войди в одни ворота, а выйди в другие! Не выходи через те ворота, в которые вошел! Когда тебя будут приветствовать, отвечай: «Ммхмммм». Не говори: «Да»,— только: «Ммхмммм».

— Ладно.

— А теперь положи меня обратно в мешок. Сикулума положил мышиную шкурку в мешок и пошел дальше. Он шел только по траве. Он пришел и уселся во дворе, там, где обычно останавливается свита жениха. Приближался хозяин дома: издалека были слышны шаги Мангангедоло. У него была тяжелая поступь и огромные ноги! Он приближался: топ-топ-топ. Подойдя, он сказал:

— Приветствую свиту жениха!

Юноши ответили:

— Ммхмммм!

— Вы что, не умеете говорить? Почему так странно мне отвечаете?

Промолчали в ответ друзья жениха. Мангангедоло повторил:

— Приветствую вас! И особенно тебя, жених!

Тот ответил:

— Ммхмммм!

Удивился Мангангедоло:

— Это какая-то особая свита!

Затем хозяин стал задавать вопросы гостям:

— Откуда вы пришли, юноши? Объяснил Сикулума:

— Я пришел из своего дома. Я ищу жену! Хозяин предложил:

— Выбирай любую из моих дочерей! У меня их много. Пусть они выйдут и приветствуют свиту жениха!

Позвали дочерей Мангангедоло. Они явились, и Сикулума выбрал себе жену. Он сказал:

— Вот эта! Моя жена — вот эта!

Мангангедоло расхохотался:

— Ха-ха! Впервые вижу такого дерзкого жениха! Ну что ж, я понял тебя, женишок! Мы еще поговорим! Мы еще встретимся! Но скажи мне свои условия, с чем ты пришел?

Сикулума ответил:

— Я предлагаю тебе столько голов скота, сколько ты запросишь за свою дочь.

— А у тебя найдется восемьдесят голов? Такой выкуп я назначаю за невесту.

— Даже больше! Запрашивай, сколько хочешь!

— Больше не надо. Хватит восьмидесяти.

— Считай, что они твои!

Мангангедоло сказал:

— Девушки, приготовьте дом для приема гостей.

Девушки поднялись и ушли. Избранница Сикулумы тоже встала и схватила жениха за руку. И Сикулума взял ее за руку, хотя и не был уверен, что это следует делать: не умереть бы от этого! Но так или иначе он взял девушку за руку. Потом ушла и она. Девушки приготовили для свиты жениха дом. Это был поистине прекрасный дом! Однако Сикулума, подойдя к порогу, вдруг сказал:

— Нет, нет! Я в этот дом ни за что не войду!

— Но почему? Почему ты не хочешь войти? Что ты за жених такой?

— Нет! Я никогда не жил в таком доме! Там, откуда я родом, в домах стоят столбы, и они поддерживают крышу. А крыши крыты соломой. Мы спим на полу с телятами и домашней птицей. Отведите нас лучше в хлев!

Хозяева удивились:

— Йо-йо-йо! Впервые видим такого странного жениха!

— Это, право, какой-то особый жених!

Но Сикулума больше ни слова не произнес. Пришлось хозяевам отвести его в грязный хлев, полный навоза, туда, где спали телята, домашняя птица и свиньи. Ему принесли новую циновку, но он сказал:

— Нет! Я не привык спать на такой постели! Принесите мне лучше старую потрепанную циновку.

— Сейчас принесем!

— Воистину это какой-то особый жених!

— Мы часто принимаем женихов, но таких у нас еще не было!

Принесли и постелили дырявую циновку. Он сел, и вся его свита села. Они взяли свои кароссы и вывернули их мехом вовнутрь.

— Вот чудеса! — удивлялись хозяева.— Мы никогда не встречали такую свиту!

— Ну и чудные! Надели длинные кожаные юбки![2 - Длинные кожаные юбки — предмет женского туалета. Сказать, что мужчина носит такую юбку, значит оскорбить его.]

На новых блюдах и с новыми ложками принесли угощение. Но Сикулума сказал:

— Нет! Подите прочь со своим угощением! Мы не едим с таких роскошных блюд, мы их боимся! Мы едим с грязной, потрескавшейся посуды и грязными ложками!

— Вот так чудная свита!

— Да, таких мы еще не видали!

— Какой странный жених!

И они вышли, приговаривая:

— Вот уж поистине чудеса!

— Да-а-а!

— Сегодня наш отец впервые столкнулся с подобным!

— Удивительно!

— Свита жениха отказывается от еды, поданной на новой посуде!

— Ну и ну!

Достали хозяева старую посуду, уложили на нее еду, подали старые щербатые ложки. Только тогда жених принял угощение. С тех пор как он покинул хижину уединения, он ел в первый раз. Наелся он досыта, тут ему передали, что Мангангедоло приглашает жениха со свитой в крааль для скота.

— Хорошо,— согласился он.

Вошел жених со свитой в крааль через ближние ворота, им предложили сесть.

— Что ж, приступим к делу,— сказал Мангангедоло.— Ты должен повторить этим людям наш уговор, потому что они не присутствовали при нашем первом разговоре.

Сикулума ответил:

— Слушаюсь, отец. Я подтверждаю, что восемьдесят голов скота — это выкуп, который я готов заплатить за невесту. Мне нужна твоя дочь. Я хочу, чтобы она пошла со мной и развела огонь в моем очаге.

Все это слышали.

— Что ж, можешь идти,— молвил хозяин.

А у входа уже приготовлена западня. Только ступят через порог — тут же умрут! Но Сикулума направился к дальним воротам и через них вышел наружу.

— Ох, ох, ох! Почему ты не здесь выходишь? Почему?

— У себя дома мы ходим только так! Мы никогда не выходим там, где вошли, всегда через другой выход!

— Вот так штука! — удивился народ.

— Вот так чудеса!

Не удалось Мангангедоло заманить юношей в западню. Время шло, наступила ночь, пора было спать. Мышиная шкурка сказала:

— Сикулума! Достань меня из мешка и повесь над входом, я постерегу ваш сон! Как только вы уляжетесь, к вам придут девушки, дочери Мангангедоло. Вам надо будет вот что сделать: пусть каждый юноша наденет кожаный передник. Скажите девушкам, что таков ваш обычай, и для этого снимите с девушек передники. Вы же со своей женой ничего не делайте, пока я не усну. А если я усну, выверни свой каросс мехом наружу.

— Хорошо.

Ночью вошли девушки, и каждая легла к своему юноше. Юноши им и говорят:

— Девушки, у нас есть такой обычай: мы выбираем диндала[3 - Герои сказки используют диковинное для их слуха голландское слово «dienaar» — констебль, полицейский.]. Вы знаете, что такое диндала?

— Нет, мы не знаем.

— Диндала — это человек, наставляющий и обучающий девушек перед свадьбой. Он снимает с них передники и надевает на свиту жениха. Вот мы выбрали одного из нас, он и будет диндала.

Девушки удивились:

— Ну и дела! С нами подобного еще никогда не случалось!

— Мы часто принимаем женихов, но чтобы женихова свита наряжалась в наши передники — такого еще не бывало!

— Вот так диво!

— Не будь даже этот жених так собою хорош, его следовало бы завлечь! Он словно создан для нашей невесты — так они оба красивы! Но его обычаи! Мы не понимаем их!

С девушек сняли передники и надели их на мужчин. Пока свита занималась этим, Сикулума и его невеста ничего не делали. А все остальные уснули, поболтали и уснули.

Едва все уснули, явился Мангангедоло, и в руках у него было оружие, которым он отрубал головы женихам,— огромный острый нож! Мангангедоло тяжело ступал — топ-топ-топ. Он остановился на пороге, но тут голос подала мышиная шкурка:

— Ступай прочь, ступай прочь, Мангангедоло! Брось свой колдовской острый нож! Брось его!

Ох! Мангангедоло бросился бежать! Прибежал домой и говорит:

— Ммхмммммм! Знаете, а ведь гости наши не спят среди ночи! И кто-то у них там говорит: «Поди прочь, Мангангедоло! Брось свое колдовское оружие!» Давайте что-нибудь придумаем, чтоб они все-таки уснули!

И они сделали что-то такое, отчего женихи должны были крепко уснуть. Они как-то наколдовали.

— Теперь ты иди, жена моя! — велел Мангангедоло. Пошла жена. Но не успела она шагнуть за порог хлева, как заговорила мышиная шкурка:

— Ступай прочь, жена Мангангедоло! Ступай прочь со своим колдовством!

Ох! Она бросилась бежать!

— О! О! О! Да они вовсе не спят! Это, право, какие-то особые люди! Скоро рассвет, а они и не думают спать!

— Странно.

Что ж, решили хозяева, пусть теперь пойдет пес! А надо сказать, что у них был большой пес, весь обвешанный разными склянками со снадобьями и зельями. Заговоренный был пес.

— Иди, мой пес! Иди! Если и ты ничего не сделаешь, значит, они сильнее нас!

Что ж, отправился заговоренный пес и остановился перед дверью. Он громко залаял и прыгнул через порог. Пропищала мышиная шкурка:

— Убирайся прочь, пес Мангангедоло! Убирайся прочь! Вот тут-то жених и вывернул каросс мехом наружу, ибо он понял, что пес все равно ворвется силой. В самом деле, что могла сделать говорящая мышиная шкурка против огромной собаки? Вот юноша и вывернул каросс мехом наружу. А лежал он ближе всех к двери.

Пес подскочил к Сикулуме, вот-вот вцепится зубами. Но в этот миг каросс из набулеле сам набросился на пса. Ну и терзал же он его, терзал, терзал! Он рвал его в клочья, в клочья, в клочья! Он избил его до полусмерти, а напоследок связал и уложил перед домом, после чего отряхнулся и накрыл своего хозяина.

Утром девушки проснулись, взяли обратно свои передники и вышли во двор. Смотрят — вот чудеса! — перед входом валяется связанный избитый пес.

— Удивительное дело, как он оказался здесь связанным!

— Кто-нибудь из вас видел ночью этого пса?

— Нет, мы не видали!

Все девушки и впрямь крепко спали и не видели, как каросс расправлялся с псом.

— Кто же его связал?

— Мы ведь не спали, когда приходил отец! Мы слышали, как он приходил!

— Жениховы друзья спали, но мы-то не спали!

— Здесь какая-то тайна!

— Что это за чудные люди в свите жениха?

— Давайте испытаем их еще как-нибудь! Не будите их, пусть спят!

А утром юношей накормили и послали скот пасти — таков, мол, здесь обычай: жених перед свадьбой обязательно должен пасти скот.

— Что ж, последуем вашему обычаю,— не стал спорить Сикулума.

Не знал он, что у тех ворот, через которые он вышел в прошлый раз, у тех самых ворот приготовлена западня! Жениховы друзья стали выгонять скот через ворота, а когда скот вышел, они тоже вышли из крааля, но через другие ворота!

— Эй, почему вы сегодня пошли здесь? Вы же в прошлый раз говорили, что выходите через те ворота!

Сикулума ответил:

— Вы следуете своим обычаям, а мы — своим! У себя мы делаем так.

— Это что-то необычайное!

— Удивительно!

— Что ж, отправляйтесь на пастбище!

Далеко от деревни было плоскогорье. Туда-то женихи и погнали скот. Сикулума захватил с собой свой мешок, а в нем — мышиная шкурка. Она сказала:

— Сикулума! Сегодня ты почти покойник!

— Как так?

— Видишь вон ту корову? С большим выменем?

— Вижу.

— Вы должны забраться под эту корову — вы все! Да, да, все ввосьмером залезайте под эту корову! Хватайте ее за ноги, хвост и шею! Держите крепко! Появится туча, гремящая громом, мечущая молнии. Эту тучу нашлет на вас Мангангедоло, потому что вы одержали над ним верх в его собственном доме. Он хочет, чтобы вас поразила молния, чтобы всех вас перебило! Когда туча уйдет наконец, на выпас придут женщины с мешками. Они придут, чтобы собрать в мешки ваши головы.

— А, понятно!

Только кончила говорить мышиная шкурка, как по небу примчалась рокочущая туча. Юноши залезли под корову и крепко ухватились за нее. Прогремел столь сокрушительный гром, что не в человеческих силах было его перенести. Часть скота тут же пала. Тут из тучи стали бить огненные молнии. Разыгралась неистовая буря, благо длилась она недолго, вскоре засияло солнце. И появились женщины с мешками. Увидав юношей, они удивились:

— Вы живы?

— Ммхммммм!

— Ну и буря была!

— Э-хе-хе!

— Она вас не застигла?

— Какая буря?

— Да вы нас попросту морочите!

— Если вы пришли за нашими головами,— сказал Сикулума,— то вы их не получите! Вам придется набить свои мешки навозом, а наши головы останутся при нас!

— Вы только послушайте, что говорит этот жених! Что за вздор он несет! Мы как раз пришли, чтобы собрать навоз, только и всего!

Так сказали женщины и стали собирать навоз. А юноши погнали скот в крааль.

Ну и удивился Мангангедоло, когда увидел их!

— Забирай свою жену и отправляйся домой! — сказал он и вывел свою дочь, велевши ей идти за Сикулумой.

А тот обрадовался:

— Именно этого мне и нужно было!

Невеста пошла со своим женихом, и остальные девушки пошли проводить их. Через некоторое время они повернули назад.

— Прощайте, братья, мы возвращаемся!

— Прощайте!

Девушки повернули назад, а женихова свита с невестой продолжала путь. Однако так случилось, что на обратном пути Сикулума забылся и ступил на голую землю. А ведь мышь предупреждала его, что надо ходить только по траве!

Мангангедоло же все время шел следом за ними и искал следы жениха. И вот он нашел, что искал! Он нашел место, где остался след Сикулумы, и сказал:

— Ха! Вот так удача! Я отыскал его след!

И стал Мангангедоло колдовать над следом. Он был великий колдун. Он размазал след, развеял землю. В этот миг жених воскликнул:

— Что со мной происходит? Плохо мне! Мышиная шкурка отвечала:

— Да, плохо тебе, Сикулума. Ты ступил на голую землю! Ты забыл о моем предостережении, вот и плохо тебе! Но я ничего не могу поделать, ничем не могу тебе помочь.

Обидно стало мышиной шкурке: все шло так хорошо, и вот у самого дома Сикулума умирает! С трудом добрались они до того места, где Сикулума оставил тушку. Он вложил ее в шкурку, мышь поднялась и печально промолвила:

— Прощай, Сикулума! Теперь ты умрешь!

— Да,— согласился Сикулума.

Мышь пошла своим путем, жених с товарищами — своим.

Сикулума сказал:

— Мое тело как будто тает.

— Что ты сказал, вождь?

— Мое тело тает.

— Как это — тает? — спросила жена.— Как это — тает?

— Мое тело тает, мой каросс уже просто висит в воздухе.

И его каросс упал на землю.

— Поднимите, поднимите его, друзья!

Кто-то поднял каросс и понес его. Тут Сикулума сказал:

— Голова болит!

— Что ты говоришь, вождь?

— Я сказал: голова болит! Упал его посох.

— Поднимите, поднимите его, друзья!

Кто-то поднял посох, и они пошли дальше. Сикулума опять заговорил:

— Спина болит, ноги болят, ступни болят! Упала с него набедренная повязка.

— Поднимите, поднимите ее, друзья! Набедренную повязку подняли и пошли дальше.

— Пить! Дайте мне пить!

У Сикулумы началось головокружение.

— Здесь где-то поблизости есть водоем.

Сикулуму подвели к водоему, и он стал пить. Он пил, пил, пил — и вдруг исчез! Исчез, будто его не бывало.

Поначалу спутники решили, что он утонул. Искали его в воде, искали под водой, хотели найти живого или мертвого. Но его нигде не было. Тогда они увидели антилоп, длиннорогих антилоп, выходящих из воды. И женихова свита пошла дальше. И девушка пошла с ними, оплакивая своего жениха. Она сказала:

— Я не хочу возвращаться домой! Давайте присядем, и я попробую поколдовать, как это делал мой отец. Я тоже немного умею колдовать. Отец частенько колдовал при нас, своих детях, и мы знаем его приемы.

Невеста достала из мешка флягу и открыла ее. Она разожгла огонь, разогрела какое-то зелье и бросила его в водоем. Опять длиннорогие антилопы стали выходить из воды. Она схватила одну из них за рога и приказала юношам:

— Соберите хворосту и изжарьте эту антилопу! Эта антилопа и есть наш Сикулума.

— Не может такого быть! — изумились юноши.

— Ты нас не обманываешь?

— Да, вождь здесь, в этой антилопе!

Юноши развели огонь. Ими владела великая скорбь, но они не выказывали ее — мужчинам это не пристало. Костер развели огромный, зарезали антилопу, освежевали. И тут из нее вышел вождь! Он вышел живой, хотя и очень слабый.

— Зажарьте антилопу и съешьте ее! — скомандовал он. Антилопу зажарили и съели. Ели все, кроме вождя и его невесты. Она тем временем достала угли из огня, открыла другую флягу, дунула в нее и сказала:

— Выходи, дух! Выходи и развей эту землю! Вот та земля, на которой вождь оставил свой след! Лети, дух, в крааль для скота! Когда долетишь, сделайся ураганом!

И дух полетел. Он был невидим, он даже ветром пока что не был. Но едва он приблизился к краалю, как превратился в неистовый ураган, он вмиг разметал землю, на которой оставался след Сикулумы.

Мангангедоло, сидючи в доме, произнес:

— Какой сильный ветер! Не причинил ли он мне какого вреда?

Он тяжело поднялся и потопал в крааль. Тут он увидел, что нет больше земли со следом Сикулумы. Как ни сердился Мангангедоло, ничего он поделать не мог.

А юноша тем временем выздоровел! Он пришел в себя и стал таким же сильным и ловким, как прежде. И он отправился домой вместе с невестой и друзьями. Они подошли к деревне, и Сикулума сел перед краалем, усадил рядом жену и не разрешил ей входить в дом. Все же остальные, сказал он, должны войти в дом. Те двое, что поддерживали его во время обряда, оставались с ним рядом. Вошли юноши в дом и сказали:

— Вождь вернулся!

Потом они вышли и спросили:

— Вождь, когда ты войдешь в дом?

— Я не войду в дом,— отвечал Сикулума,— покуда у меня не будет собственного дома! Я войду только в собственный дом и ни в какой другой!

— Ты нас удивляешь, вождь!

— Когда же у тебя будет дом?

— Для того, чтоб построить новый дом, нужно много дней, может быть, даже целый месяц!

— Нет, мой дом будет построен быстро. А как только он будет готов, я войду в него. Поговорите с моей женой, спросите у нее, в каком доме она хотела бы жить.

Они пошли к ней:

— Женщина, скажи нам, какой дом тебе нужен, какой величины и где его ставить.

В ответ невеста сказала:

— Я хочу, чтобы мой дом стоял рядом с овчарней, и я хочу, чтобы он был большой — ведь в нем будет жить вся наша семья, и отец моего супруга будет жить в нем, если захочет. Я построю этот дом сама.

Сказавши так, девушка достала какое-то снадобье, достала еще что-то, чего люди не разглядели, и положила на землю. Потом сказала:

— Приблизьтесь и закройте глаза. Вы откроете их, когда я разрешу.

Прошло совсем немного времени, и дочь Мангангедоло велела всем открыть глаза. Они поглядели на то место, куда она положила что-то,— а там уже стоял дом с шестью дверями! Это было чудо!

— Теперь все входите в наш дом! — сказала девушка. Люди вошли и увидели: в доме было все, все, что нужно для жизни: и мебель, и одежда, и утварь.

— А теперь,— сказала она,— передайте вождю, что он может войти в свой собственный дом — он готов!

Сикулума встал и вместе со своими друзьями вошел в дом. С того времени он сделался настоящим вождем. На рассвете ему вручили одеяние вождя, посланное ему отцом. Собрали всю деревню, и прилюдно отец передал сыну власть. Долго и счастливо жил Сикулума. Долго и счастливо жил весь народ.

Так кончается наша нтсоми.