Владыка вод

Приключилось это давным-давно во времена незапамятные. Знаменитый охотник Тфулако, сын могущественного вождя, вместе со своими юными друзьями возвращался домой после многодневной охоты. И вот ночью в густом тумане они сбились с пути, и когда настало утро, то увидели, что вокруг, сколько хватает глаз, простирается голая дикая равнина, бесплодная и бескрайняя. Никто из юношей никогда не бывал здесь прежде. Близился полдень, и жара становилась нестерпимой. Охотники несли на себе тяжелую поклажу — шкуры и кости крупной дичи, туши более мелкой дичи, а также одежду и охотничье снаряжение. Вокруг не было ни одного дерева, в тени которого можно было бы устроить привал, не было хворосту, чтоб развести костер, не было ни капли воды. Юноши шли и шли, и с каждым шагом поклажа делалась все тяжелей и тяжелей, и животы у них подводило от голода, и губы спеклись, и во рту пересохло от жажды.

Наконец, когда солнце уже начало клониться к закату, пред путниками неожиданно открылась пространная изобильная долина, лежащая меж двух горных гряд. У подножия гор росли высокие, с могучими кронами деревья, а в их тени прятался дивной красоты водоем, до краев наполненный студеной водой. С криками радости шедшие впереди сбросили на зеленые травы поклажу и со всех ног припустились к воде. Они жадно пили, пили, пока не утолили жажду.

Вышло, однако, так, что Тфулако вместе с несколькими своими ближайшими друзьями приблизился к водоему позже всех. Но едва он склонился над водой, дабы тоже утолить жажду, как вода в мгновение ока исчезла и обнажилось дно водоема. Спутники Тфулако в изумлении и страхе отпрянули. Молча взирали они на подобное чудо. Тфулако так же, как все, изумленно взирал на пересохший водоем, а немного погодя велел ближайшим своим друзьям подойти к берегу. Те молча повиновались. Едва юноши склонились, как ожили пересохшие было ключи, вода с журчанием вновь наполнила водоем до краев. Тфулако тоже приблизился и встал на колени, чтобы напиться. Но в тот же миг вода бесследно исчезла. Он отступил — и вода появилась, так что его спутники смогли без помех утолить жажду. Задумался, притих молодой знаменитый охотник, вернулся к тому месту, где в тени деревьев оставалась поклажа, и подозвал к себе всех своих спутников.

— Друзья,— молвил он,— все вы видели, что здесь сейчас случилось. Я не могу понять, что бы это значило. Все вы знаете меня хорошо. Я никогда не занимался колдовством. Никому я не причинил зла ни до, ни во время, ни после этой охоты. Однако в том, что произошло, заключен, видно, некий сокровенный смысл, но никому из нас не дано постигнуть его. Как бы то ни было, я призываю вас приступить к своим обязанностям — приготовить пищу, собрать хворост, развести костер, освежевать туши и поджарить мясо. Пусть все идет своим чередом. Мы будем пировать и веселиться. Но прежде я все-таки должен утолить жажду, ибо мы не знаем, где и когда нам снова удастся найти воду в этом заколдованном краю.

И молодые люди занялись каждый своим делом — кто разделывал туши убитых животных, кто собирал хворост, кто разводил огонь, кто, не дожидаясь, пока изжарится все мясо, отрезал от туш самые лакомые кусочки и держал их над огнем, чтобы сразу же хоть немного подкрепиться. Тфулако тоже попытался съесть кусочек свежеизжаренного мяса, но жажда от этого у него только усилилась. Тогда он удалился от своих спутников и стал издали наблюдать за водоемом. Он снова был полон до краев, и струи воды журчали и пенились как ни в чем не бывало, точно так же, как в миг появления в этом заколдованном месте Тфулако и его друзей.

Тем временем мясо уже изжарилось, и Тфулако присоединился к своим юным друзьям. Он снова попытался съесть немного мяса, но во рту у него так пересохло, что он совсем не мог жевать. Однако он не покинул дружескую пирушку, остался сидеть вместе со всеми и даже принял участие в веселых беседах и беспечных забавах своих сотоварищей. Обильная еда снова вызвала у юношей жажду, они веселой гурьбой направились к водоему, и Тфулако вместе со всеми. Но едва знаменитый охотник свесился с берега, как бурливые ключи пересохли и вода исчезла.

Сомнений больше не оставалось — это ему, ему одному не дозволено утолить жажду из заколдованного водоема. Ему, единственному из всех, суждено погибнуть от жажды и голода, ему, сыну великого вождя. Но почему?! Чьей силе, чьему могуществу, чьей власти подчиняются эти ключи? Кто ими правит? Тфулако понуро побрел прочь от проклятого водоема, унылые, тягостные раздумья овладели им. И тут вспомнились ему давным-давно слышанные предания о могущественном владыке вод — земных и подземных, который мог сообразно своим желаниям делать реки и водоемы полноводными либо сухими. И догадался Тфулако, что всемогущий владыка вод, где бы он ни обитал и какое бы обличье ни имел, должно быть, правит сейчас этим водоемом. И еще догадался Тфулако, что владыка вод, признавши в нем сына великого вождя, либо хочет потребовать с него непомерно большой выкуп за воду, либо решил умертвить. Какую же цену должен внести он, Тфулако, за несколько глотков прохладной прозрачной воды? Какую мзду назначил ему владыка вод? И пошел тогда юноша обратно к водоему и, свесившись с берега лицом вниз, с отчаяньем в голосе громко произнес:

— О владыка вод! Я погибаю от жажды. Позволь мне напиться, и я отдам тебе в жены самую красивую из своих сестер.

И тотчас до самых краев наполнился водоем прохладной водой, и Тфулако, припав к ней устами, пил и пил, пока не утолил жажду. Юные спутники молодого вождя стояли чуть поодаль и молча наблюдали за ним. Напившись вволю, Тфулако принялся за еду.

До чего же весело и радостно сделалось всем! Юноши скинули с себя одежды и долго плескались в прохладной воде, пока окончательно не вернулись к ним силы после изнурительного пути. И Тфулако был вместе с друзьями, радовался и веселился, словно напрочь забыл обо всем, что незадолго перед тем случилось. Ближе к вечеру молодые охотники наполнили свои кувшины и фляги водой из водоема, сложили поклажу и тронулись дальше в путь. На четвертый день в полдень они вступили во владения великого вождя и, возвещая о своем благополучном возвращении, громко запели любимую охотничью песню:

Йе-ха-хе, йе-ха-хе!
Могучий буйвол-ураган
Налетает на жилища тех, йе, кто его боится!
На них охотятся вблизи!
На них охотятся вдали!
Самых сильных убиваем мы,
А раненых оставляем в покое.
Йе-ха-хе! Йе-ха-хе!
Могучий буйвол-ураган!

Наконец Тфулако со спутниками миновали ворота, ведущие во дворец. Придворные певцы встретили их хвалебными песнями, а женщины — радостными восклицаниями.

При первом же благоприятном случае, едва стихли приветственные крики, Тфулако поведал своим соплеменникам о том, что приключилось у водоема. Никто, даже мудрые старейшины, не знали, каково обличье владыки вод. В большинстве своем люди думали: поскольку он обитает в воде, то и своим обличьем должен походить на какую-нибудь водяную тварь — огромную выдру или огромную жабу. А кое-кто предполагал, что владыка вод — это дух в обличье мужчины. Однако все до единого, в том числе и самая красивая дочь вождя, сошлись во мнении, что только крайняя нужда могла заставить Тфулако дать свой обет, и нет в том никакой его вины. С того дня люди изо дня в день ждали появления владыки вод, имя которому — Нканьямба.

Миновало множество лун. Однажды в полдень, когда никто уже не ждал, обрушился на дворец вождя неслыханной силы ураган. Люди со всех ног кинулись к своим хижинам, крепко заперли двери. Но ураган всей своей мощью устремился лишь к одной из хижин, не тронув остальных. В той хижине, к которой мчался ураган, спряталась со своими подругами прекрасная дочь вождя. Неистовый ветер, казалось, вот-вот сровняет с землей эту хижину. Но нет, в последний миг затих и сник у порога ветер. И наступила тишина. Насмерть перепуганные девушки открыли глаза и — что же? —- обнаружили, что вместе с ними в хижине находится невиданных размеров змей, В обхвате он был толще самого толстого мужчины, а вид его был столь ужасен, что сомнений не оставалось — это и есть сам Нканьямба, владыка вод подземных и земных, и явился он за обещанной невестой. Опрометью бросились девушки вон из хижины, стараясь опередить друг дружку. Одна только дочь вождя не могла тронуться с места. Как только она попыталась сделать шаг в сторону открытой двери, змей скользнул к ней, обвился кольцами вокруг ее тела, прильнул головой к ее груди и жадным взором впился ей в глаза.

Дочь вождя выбежала из хижины, волоча за собой свою страшную ношу. Никому не сказав ни слова, покинула она отцовский дворец и тотчас пустилась в долгий-предолгий путь, далеко за горы, туда, где жила родня ее матери. Тело девушки по-прежнему обвивал страшный змей, а она брела и пела тоненьким голоском:

Разве могу я, дочь племени Тфулако,
Разве могу я, дочь племени Тфулако,
Ложе делить со страшилищем-змеем?

Гулким, басовитым голосом вторил ей владыка вод:

Разве могу я, такой длинный и гибкий,
Разве могу я, такой длинный и гибкий,
Не делить свое ложе с той,
Что должна стать моею женой?

Так брели они через леса, через лощины, ночью брели и знойным полднем брели, в песнях выказывая друг перед другом всю свою неуступчивость и всю свою гордость.

В сумерках достигли они дома, где жили родственники девушки. Однако не торопилась она войти в их жилище, а решила сперва подождать в тени. Лишь убедившись, что хижина для девушек пустует, она потихоньку прокралась туда и заперла за собою дверь. Затем обратилась ко змею, все еще обвивавшему ее тело:

О владыка вод, могучий и всесильный!
Властитель всего сущего на свете!
Воле твоей повинуясь, полноводные реки мелеют,
А обмелевшие полнятся влагой.
Ты от жажды спасаешь охотников,
Ты наделяешь силой крылья ветров могучих и смелых!
Ты в кольца свиваешь свое длинное гибкое тело!

Владыка вод, внимая этой песне, приподнял голову с груди девушки, а она продолжала тем же тоненьким голоском:

— Я так устала, всесильный! Тело мое с головы до пят покрыто дорожной пылью. Воображаю, до чего некрасивой кажусь я тебе сейчас. Умоляю, ослабь свои объятия. Я хочу сообщить радостную весть о нашем с тобой прибытии родне моей матери. Подожди меня здесь, я непременно вернусь, как только выкупаюсь и сменю одежду. Должна же я иметь приличествующий вид для оказания почестей величайшему из владык, всесильному Нканьямбе, хозяину вод.

Владыка вод тотчас, не проронив ни слова, ослабил свои могучие объятия, отпустил девушку, а сам отполз в дальний угол хижины, где свернулся огромным клубком, достигавшим тростниковой крыши.

Дочь вождя стремглав кинулась в главную хижину, где, заливаясь слезами, поведала свою горестную историю родному брату своей матери и его жене. Они приласкали бедняжку, утешили и пообещали, что непременно избавят ее от Нканьямбы в ту же ночь, если только она во всем будет их слушаться и проявит отвагу. Девушка утерла слезы и заверила дядю и тетю, что отныне ничего не боится и сердце ее полно решимости.

Затем дядя девушки поручил своей жене согреть побольше воды, чтобы племянница могла искупаться. А пока вода грелась, он взял немного притираний и тщательно смешал их с каким-то порошком, какого девушка прежде никогда не видала. Эту смесь он дал своей жене и велел ею растереть все тело девушки, как только та искупается. Дочь вождя и тетушка удалились, а глава семейства остался поджидать их, сидя в одиночестве и обдумывая план спасения племянницы. А когда они вернулись, то девушка выглядела свежей и нарядной как никогда, хотя и сняла с себя почти все украшения — и блестящий головной обруч из меди, и ожерелье, и два браслета с запястий, и два браслета с лодыжек. Хозяин дома поднялся им навстречу.

— Тетя сказала тебе, что ты должна будешь делать, когда пойдешь туда? — спросил он.

— Да, брат моей матери, она мне все сказала,— отвечала девушка, радостно улыбаясь.

— Ты уверена, что исполнишь все как надо? Уверена, что спешкой не испортишь все дело?

— Теперь я ничего не боюсь, брат моей матери. Я сделаю все как надо.

Тут хозяин дома достал дивной красоты накидку из леопардовой шкуры, аккуратно расправил и укутал в нее девушку.

— Ну, иди, дочь моей сестры,— молвил он.— Я уверен, что теперь ты сильней проклятого змея.

Дочь вождя быстрым шагом пошла в хижину, где дожидался ее змей Нканьямба. Ступив через порог, она сбросила с себя леопардовую накидку и обратилась к владыке вод с такими словами:

— О владыка вод! Смотри — я стою пред тобою, я, дочь племени Тфулако! Прими же меня в свои объятия, Нканьямба, такой длинный и гибкий!

И девушка простерла свои прекрасные руки навстречу змею. Он тотчас устремился к ней, но едва попытался обвиться вокруг нее кольцами, как тут же соскользнул и упал на пол с глухим стуком. С улыбкой и ласковым укором девушка повторила свое приглашение и снова простерла руки навстречу змею. И во второй раз он попытался обвиться вокруг ее тела, но снова упал на землю с глухим стуком. В третий раз девушка в мольбе простерла руки к змею, но и на сей раз, как ни старался, не смог он удержать ее в своих объятиях — таким скользким оказалось тело девушки, и ударился змей о землю с такой силой, что казалось, силы навсегда покинули его. Превозмогая боль, владыка вод слегка приподнял голову и в ответ на новое приглашение девушки лишь молча уставился на ее прекрасное тело.

— О всесильный,— с раскаянием в голосе молвила дочь вождя,— я, должно быть, допустила ужасную оплошность. Мне так хотелось сделать себя еще красивей ради тебя, что я переусердствовала — чересчур много масел и благовоний нанесла я на свои чресла и грудь. Придется мне вернуться в главную хижину и снова искупаться. Только после этого мы сможем заключить друг друга в объятия. Я сгораю от нетерпения, господин!

Дочь вождя вновь укуталась в леопардовую накидку, шагнула за порог и крепко-накрепко заперла за собою дверь. А там, за порогом, ее уже поджидали дядя и тетя с горящим факелом в руках. Ни слова не говоря, они вручили девушке факел, и она побежала с ним за хижину и подожгла сразу в нескольких местах тростниковую кровлю. Под конец она сунула факел в кровлю прямо над дверью. Сухой тростник тотчас занялся, и алые блики пламени озарили все селение.

Ни звука не донеслось из горящей хижины, владыку вод оставили последние силы. Не мог он подняться с земли, не мог наделить силой крылья ветров могучих и смелых, дабы вынесли они его из полыхающего пламени. Так и обрел свою кончину владыка вод подземных и земных.

Все это свершилось столь быстро, что когда прибежали соседи, они застали только груду тлеющих головешек.

— Что тут случилось? Что случилось? — спрашивали соседи.

— Ничего страшного, просто случился пожар.

— Никто не пострадал, все живы-здоровы?

— Да, никто не пострадал,— отвечал хозяин дома,— нам повезло, все мы остались невредимы. Можете спать спокойно, соседи. А когда нынешняя луна пойдет на убыль, я устрою пиршество в честь прекрасной дочери моей сестры и заранее приглашаю всех. Тогда-то я и поведаю вам обо всем, что случилось.

Наутро хозяин дома встал очень рано и пошел поглядеть на пожарище. Среди головешек и пепла он обнаружил останки владыки вод. Хотя шкура Нканьямбы совсем сгорела, хозяину дома под слоем золы удалось обнаружить уцелевшие кости и череп. Тогда он собрал кучу хвороста, поджег и побросал в огонь все, что осталось от Нканьямбы, владыки вод, все до единой крупицы. А когда и этот огонь отполыхал, хозяин дома взял обугленный череп змея, тщательно выскреб его, чтоб он сделался изнутри гладким, как глиняная чаша. Он взял этот череп в дом, промыл в кипятке, отполировал снаружи, натер остатками притирания, которое приготовил минувшей ночью для своей племянницы.

Девушка же тем временем все еще крепко спала, и не просыпалась она до полудня. Тетя оберегала ее сон, никому не позволяла входить в хижину, где спала дорогая гостья. И весь день до вечера и всю ночь никто, кроме тетушки, не входил к дочери вождя. Даже сам глава семейства не тревожил ее покой. Зато на следующее утро, как только узнал, что племянница проснулась, он, прихватив с собой череп Нканьямбы, вошел к ней в хижину. Девушка слегка вздрогнула, когда увидела череп.

— Прикоснись к нему, дочь моей сестры,— сказал дядя,— прикоснись — и ты увидишь, это совсем не страшно.

Девушка прикоснулась к черепу, но все ее тело сотрясала дрожь страха. Видя это, дядя забрал от нее череп, затем стал рядышком, и они немного побеседовали о том о сем.

Позже в тот же день хозяин дома и его супруга посоветовались и решили, что девушке следует оставаться в постели, пока не исчезнут все признаки страха, а чтоб она не скучала, пусть их дети приходят к ней в хижину и пусть молодежь беседует сколько захочется. Каждый день по утрам дядя стал вносить к племяннице череп змея и просил прикоснуться к нему. Когда же он убедился, что племянница больше не испытывает страха, он сказал своей жене, что отныне девушка может покинуть хижину и начать жить обычной жизнью.

Однажды, когда несколько дней спустя глава семейства и его супруга сидели вместе с племянницей в главной хижине и вели беседу о чем-то, девушка как бы в рассеянности поднялась, приблизилась к тому месту, где хранился череп, и как ни в чем не бывало взяла его в руки. Не прерывая начатой беседы, она небрежно повертела его в руках, как будто это была обыкновенная вещь, и положила на место. Дядя с тетей переглянулись и с улыбкой кивнули друг другу. А когда они остались наедине, дядя сказал жене:

— Вот теперь я вижу, что она готова к возвращению домой. Она больше не испытывает страха при виде черепа. Он стал для нее все равно что обыкновенная домашняя утварь. Пора готовить ее в путь.

Через пару дней состоялось обещанное дядей большое пиршество в честь дорогой гостьи. Явились все соседи, и хозяин дома, как обещал, рассказал им все — и про то, как посулил молодой охотник Тфулако владыке вод свою красавицу сестру, и про все то, что приключилось вслед за тем. Соседи похвалили девушку за отвагу и поблагодарили хозяина дома за исполненный долг. Затем дядя показал всем пять коров, которых приготовил в подарок дочери своей сестры. Один за другим поднимались с мест лучшие друзья и соседи хозяина дома, и каждый произносил хвалебную речь в его честь, воздавал ему должное за щедрость, и каждый, со своей стороны, обещал дочери вождя по теленку. Так набралось целое стадо в два десятка голов. Каждому дарителю дочь вождя с почтением целовала правую руку.

А женщины, в свой черед, тоже решили одарить гостью — каждая принесла из дому какую-нибудь вещь: кто кувшин, кто горшок, кто чашу, кто украшения. То-то было радости!

А когда пиршество подошло к концу, молодые люди обратились к отцам с просьбой разрешить им сопровождать дочь вождя в ее путешествии домой.

— Вы правильно рассудили,— отвечал им с улыбкой старший из мужчин,— но всех отпустить мы не можем. А тем, кто пойдет, придется и скотину гнать, и нести большую поклажу — все подарки, сделанные вашими матерями.

— Мы понимаем, отец,— отвечали юноши,— и готовы нести любую поклажу. И еще мы рассудили так: коль скоро нельзя всем нам сопровождать дочь вождя, то пусть идут с ней ровесники ее брата Тфулако.

— Вот и хорошо,— согласились мужчины. Несколько дней спустя, когда дочь вождя помогала своей тете укладывать вещи в дорогу, глава семейства принес ту самую леопардовую накидку, которую надевала на себя девушка в ночь избавления от Нканьямбы. Дочь вождя с благодарностью приняла накидку от дяди и обняла его, выражая благодарность за столь прекрасный подарок. А сверх того дядя вручил девушке череп Нканьямбы.

— Что мне делать с этой вещью, дядюшка? — спросила удивленная дочь вождя.

— Возьми, она твоя,— отвечал дядя.— Ведь именно ты несла на себе змея от самого родного дома и ты одолела его.

Девушка взяла череп обеими руками, поблагодарила дядю и, улыбнувшись, вдруг сказала:

— Я знаю, что делать с ним.— И молча уложила череп вместе с другими вещами в поклажу.

— Ты можешь поделиться с нами, как ты решила распорядиться этой вещью? — спросил дядя.— Или это секрет?

— У меня нет секретов от вас,— отвечала дочь вождя.— Я вот что решила. Когда-нибудь, когда мой брат Тфулако станет вождем нашего племени, я подарю ему этот череп, чтобы он мог использовать его как сосуд для умывания.

— Ты умница, дочь моей сестры! — воскликнул дядя.

— Почему ты так говоришь, дядюшка?

— Потому что ты сказала именно те слова, которые я надеялся от тебя услышать.

Возвращение дочери вождя в родные места превратилось в приятную прогулку и для нее самой, и для сопровождавших ее юношей. Они шли не спеша, так как нужно было пасти скотину. В самых живописных местах они делали привалы. И все время много пели. Дочь вождя рассказала сопровождавшим ее юношам, как брела по этим же самым лесам и лощинам, неся на себе огромного змея, и как они с владыкой вод пели друг другу песни. Она научила своих спутников словам песни владыки вод, и дальше они шли, забавляясь тем, что девушка тоненьким голоском пела свою песню, а юноши вторили ей гулкими, басовитыми голосами. И чем ближе была цель их пути — дворец вождя племени Тфулако, тем громче они пели. Жители близлежащих деревень, слыша эту песню, тотчас вспоминали тот страшный ураган, после которого исчезла из дворца дочь вождя. Сейчас они узнавали ее голос, но что это за странные басовитые голоса, кому они принадлежат?

И вот уже слышат песню во дворце, и все обитатели дворца высыпали навстречу загадочным певцам. Никто не заметил, как Тфулако вбежал в свою хижину, схватил копья и щит, опередив всех, побежал к воротам и стал пристально вглядываться в появившуюся на горизонте процессию. Сперва он разглядел стадо коров, потом свою сестру в окружении каких-то юношей. У Тфулако не оставалось сомнений — это идет ненавистный Нканьямба со свитой и, по обычаю, гонит стадо коров как свадебный выкуп.

— Что?! — вскричал он, вскипая от гнева.— Значит ли сие, что моя сестра все это время находилась во власти ужасного змея?! Я немедля пойду и освобожу сестру!

И он одним прыжком перемахнул через запертые ворота.

— Подожди, сын красавицы! — кричали ему вслед советники вождя.— Ты накличешь беду на свою голову! Подожди, пока они сами сюда придут.

— Я никогда не допущу, чтобы эти твари прошли в дворцовые ворота. Не желаю, чтобы их скотина вошла в наши загоны для скота. Если никто больше не пойдет со мной, я справлюсь с ними один. Пускай здесь соберутся хоть все Нканьямбы со всего света, я все равно убью похитителя моей сестры.

И он помчался навстречу певцам.

Не успел он еще поравняться с ними, как все охотники, его верные друзья и ровесники, присоединились к нему. Женщины — обитательницы дворца, подняли громкий плач, и тотчас этот плач подхватили женщины всего селения, и от одной деревни к другой перекидывался женский плач. И он стал сигналом для всех молодых людей, для всех воинов этой страны, они тотчас похватали свои щиты и копья и со всех ног кинулись в том направлении, откуда громче всего доносились женские рыдания.

Увидали певцы, какая суматоха поднялась в округе, и тотчас перестали петь. Не потому что испугались, а потому что покатывались от хохота.

— Бросьте свои копья! — крикнул наконец один из них.— Зверя, которого вы ожидали увидеть, здесь и в помине нет. От него только и осталось, что куча золы на задворках Тфулаковой тетушки. Зато вы можете здесь увидеть родную сестру Тфулако — прекрасную, как восходящее солнце.

И девушка выступила вперед, дабы приветствовать брата, и он, в свой черед, сделал ей шаг навстречу. Брат и сестра с нежностью обнялись.

— Прости меня, если можешь, дочь моего отца,— дрогнувшим голосом молвил Тфулако.

Девушка не желала, чтобы из глаз ее брата пролилась хоть одна слеза, тем более в присутствии посторонних. Она рассмеялась, освободилась из его объятий и немного отступила назад.

— Простить тебя? Но за что? — спросила она.— Уж не за то ли, что дал мне возможность всем доказать, что я в самом деле сестра Тфулако, убивающего буйволов?

Не успел Тфулако ответить сестре, как она запела его любимую охотничью песню, лишь чуть-чуть изменив слова. А в это время молодежь из обеих групп уже слилась в одну толпу, и все выказывали друг другу знаки дружеского расположения. Запела охотничью песню сестра Тфулако, и все молодые люди хором подхватили эту песню. Тогда девушка достала череп Нканьямбы и, поднявши его высоко над головой, смело пошла по направлению к деревне и гордо миновала дворцовые ворота.

Йе-ха-хе! Йе-ха-хе!
О, Нканьямба — мощный ураган!
Пусть запрут свои двери те, кто его боится.
Мы охотимся вблизи от дома!
Мы охотимся вдали от дома!
Мы сжигаем в огне ураганоподобных!
Мы держим их черепа высоко поднятыми над головой.
Йе-ха-хе! Йе-ха-хе!
О, Нканьямба — мощный ураган!